О СМЫСЛЕ ЖИЗНИ ВЕЧНЫЙ РАЗГОВОР

 

Смысл жизни… Эти слова волнуют юные сердца. Они приковывают внимание старца, окидывающего внутренним взглядом прожитые годы. Все более активный интерес к этой вечной проблеме проявляют профессиональные философы. Один из вопросов пленарных заседаний XXII Всемирного философского конгресса, который пройдет летом этого года в Сеуле, сформулирован так: «Переосмысливая метафизику и эстетику: реальность, красота и смысл жизни». Социал-гуманистический сайт не может остаться в стороне от обсуждения проблемы смысла жизни, и отсюда эта страница…

Непосредственным поводом для открытия данной страницы послужила интересная статья И.Ф. Понизовкиной «Утрата смысла жизни как проблема современного общества (Размышляя над реалиями сегодняшнего дня)», опубликованная  В «Вестнике Российского философского общества» №2007/1, и последовавшая за ней переписка с Ириной Федоровной.

Уже эпиграф статьи настраивает на серьезный разговор: «Как всегда это бывает вслед за катастрофами социальными, люди, уставшие от оскорбитель­ных толчков извне, обязаны и принуждены бу­дут взглянуть в свой внутренний мир, заду­маться - еще раз - о цели и смысле бытия» A.M. Горький. Вот некоторые выдержки из этой статьи.

«Нельзя не согласиться с мнением A.M. Горького о необходимости и важности в периоды бурных перемен, «оскорбительных толчков извне «пристальнее вглядеться в свой внутренний мир и разобраться в ценностях своего бытия. Однако сегодня все чаще исследователи (философы, социологи, врачи и т.д.) и простые обыватели говорят о «потере смысла жизни» человеком в современном российском обще­стве, с чем связывают общее недовольство людей жизнью, уход в девиантные формы решения жизненных проблем - алкоголизм и нарко­манию, и, наконец, большое число самоубийств среди лиц самых раз­ных возрастных категорий и социально-материального положения. По данным Всемирной организации здравоохранения Россия с середины 90-х годов прочно заняла второе место в мире по самоубийствам (по­сле Литвы). Причем среди самоубийц лидируют мужчины 45-55 лет и все больше молодежи (www.rf-agency.ru и др.). На последних VI «Фроловских чтениях» на тему «О смысле жизни, смерти и бессмертии» (ноябрь, 2006) актуальная проблема утраты смысла жизни была озвучена не раз. Назрела необходимость поговорить о причинах и возможностях преодоления этого явления, в равной степени важного как для бытия индивида, так и общества в целом.

Оснований для незримого или острого конфликта внутри человека, связанного с утратой смысложизненных ориентиров, может быть несколько. Во-первых, человек не видит смысла жизни или теряет его, когда идеалы не сформированы или рушатся в силу обстоятельств. «Любой ветер не по душе моряку, - писал Монтень, - если он не знает, куда ему плыть»…

Показателен в этом отношении случай из жизни известного английского архитектора К. Рэне. Наблюдая в Лондоне за строительством собора по его проекту, он решил узнать, что движет простыми строителями в их нелегком труде. Архитектор задал рабочим всего один вопрос: «Чем вы занимаетесь?», но получил разные по смыслу ответы. Один, не задумываясь, ответил: «Как что? Кладу кирпичи...». Другой грустно произнес: «Я зарабатываю себе на жизнь...». А ответ третьего больше всего обрадовал мастера: «Я помогаю строить прекрасный собор...». Можно предположить, что наибольшее удовлетворение и радость от своего труда получал именно этот работник, созидающий красоту на благо окружающих, и ему никогда не придется сожалеть о днях, проведенных на этой стройке.

В сегодняшнем обществе формированию идеалов, направляющих и воодушевляющих человека, помогающих ему подняться над прозой и мелочами жизни, мешают, прежде всего, несформированность смысла бытия общества в целом, отсутствие общественной идеи, которая должна «овладеть массами». Прежняя идеология рухнула, похоронив под собой идеалы целого поколения, не предложив достойной замены, отодвинув на второй план общечеловеческие ценности. На историческую сцену вышли новые «герои нашего времени» (романтизированные новым искусством бандиты, тусовочные завсегдатаи, теневые магнаты...), которые вряд ли достойны зваться героями. Вопрос жизни «иметь или быть?», сформулированный Э. Фроммом, был решен, к сожалению, лишь в пользу модуса «обладания». Как узнаваем в российском обществе нарисованный Фроммом образ современного потребителя, живущего под лозунгом: «я есть то, чем я обладаю и что я потребляю». В такой ситуации безусловного примата материальных ценностей человек одухотворенный, с ориентацией на другой модус человеческого существования — «Быть!» (творческой Личностью, заинтересованной миром, преодолевшей рамки собственного изолированного «Я») - теряется, не может отыскать свое место в социальной системе, чувствуя себя ненужным и неинтересным. Происходит крушение идеалов индивида, разбившихся о непреодолимую стену общественных ценностей…

Еще одной причиной внутреннего разлада по поводу утраты смысла жизни часто становится смешение близких понятий «смысл жизни» и «цель жизни». Лишь на первый взгляд этот вопрос кажется чисто теоретическим. Смысл жизни - это довольно абстрактная жизненная перспектива (идеал всегда носит несколько расплывчатый обобщенный характер, позволяющий по ходу жизни безболезненно корректировать его). Цель жизни более конкретна, она подчинена смыслу жизни и возникающим обстоятельствам. Непонимание этого приводит к тому, что необходимость изменения цели, чаще в силу перемены определенных условий, воспринимается человеком как крах смысла жизни, крушение сокровенных надежд и переносится весьма болезненно, даже трагически. Любимые актеры, исчезнувшие с экранов в период кризиса отечественного кино, оставшиеся не у дел, вынужденные сменить вид деятельности, чтобы заработать на жизнь, по-разному восприняли эти обстоятельства. С наименьшими духовными и физическими потерями удалось выйти из сложившейся тяжелой ситуации тем, кто вовремя понял, что временное изменение цели - это еще не потеря смысла жизни и даже не измена ему. Многим удалось потратить это время на приобретение дополнительного жизненного опыта, напряженную работу над собой, получение новых впечатлений и ощущений, что подготовило хорошую почву для дальнейшего профессионального роста и самореализации. Судьба иных, не увидевших разницы между целью и смыслом жизни, вызывает сожаление и становится уроком: цель жизни иногда надо изменить, чтобы не изменять ее смыслу.

Подчас трудности повседневной жизни мешают разглядеть главное. Однако, как видим, утрата смысложизненных ориентиров вполне преодолима. Поэтому закончить хочется оптимистическим напутствием А.Ф. Лосева: «Ты бессильна, властолюбивая суета, вырвать из наших душ корень стремления овладеть тобой...»».

 

*           *          *

Я написал короткий отзыв об этой статье в обзоре «На свежий взгляд» в «Вестнике РФО» №2007/4. Привожу его здесь.

Впечатляет актуальностью и гуманистическим пафосом статья И.Ф. Понизовкиной «Утрата смысла жизни как проблема современного общества». Автор исходит из положений: «Смысл жизни – это довольно абстрактная жизненная перспектива… Цель жизни более конкретна, она подчинена смыслу жизни и возникающим обстоятельствам». Но если брать смысл жизни как философскую категорию, а не поэтическую метафору, то жизнь надо рассматривать как космическое родовое явление, видами которого являются животная и человеческая жизнь. Смысл жизни – это объективный закон, определяющий направленность движущих сил живых существ. Этими силами являются потребности, и смысл жизни любого живого существа состоит в оптимальном удовлетворении его потребностей (об именно таком содержании смысла жизни «позаботился» естественный отбор). Появление человека ознаменовало не отмену этого закона, а возникновение качественно новых ведущих потребностей: потребность заниматься любимой деятельностью, потребности в славе, в справедливом устройстве мира, в общении и т.д. Смысл жизни человека состоит в оптимальном удовлетворении его ведущих потребностей. Ведущая потребность может измениться, и тогда изменятся цели человека, но смысл жизни при этом, изменяясь по содержанию, не утрачивается и даже не меняется по форме, ибо даже самоубийца движим стремлением к оптимальному удовлетворению потребностей. Поэтому в наиболее трудном положении в современной России оказались как раз те, у кого смысл жизни не изменился не только по форме (по форме он не меняется никогда), но и по содержанию. «Бандитский капитализм» сделал крайне затруднительным, а то и невозможным для миллионов людей удовлетворять потребность в любимой деятельности. Ученые, врачи, учителя, работники культуры, обреченные на нищету, были вынуждены заниматься отчужденным трудом ради физического выживания (и после этого говорят, что ельцинское безвременье даровало «дорогим россиянам» свободу!). Статья И. Понизовкиной ценна обращенностью к «социально-политической проблематике», о которой говорилось выше. Однако в таких статьях, написанных «по горячим следам», очень важно (но и наиболее трудно) точно расставить акценты.

*          *          *

 

Ирина Федоровна откликнулась на этот отзыв письмом, а после моей ссылки на страницу «Социал-гуманизм в контексте глобалистики» прислала еще одно письмо. Вот эти письма.

Здравствуйте, уважаемый С.С. (извините, не знаю Вашего имени-отчества)! Решила воспользоваться Вашим дельным предложением устанавливать непосредственно контакты по mailу и «выплескивать свои эмоции по прочтении статей». Правда безотлагательно не получилось, но тем не менее желание написать Вам не пропало …

Я благодарна Вам за внимание к моей статье (это не дань вежливости!) и рада, что оно вышло уже за пределы «Философского вестника». Недавно получила послание от председ. СпбФО, из которого узнала, что уже давно вокруг моей статьи (вернее, ее сокращенного варианта) ведется в Инете дискуссия и в котором приглашали меня ее продолжить. Думаю, ради этого мы и публикуем свои статьи, чтобы  свой внутренний диалог сделать внешним, заставить кого-то задуматься над тем, что волнует тебя, и самому лучше разобраться в проблеме. Кстати, я и над проблемой смысла жизни всерьез задумалась, благодаря своим студентам, у которых эта тема всегда вызывала неподдельное внимание и множество вопросов (особенно по поводу утраты смысла жизни). Так что тема действительно «впечатляет актуальностью», но не могу сказать, что я ее писала «по горячим следам», т.е. под влиянием эмоций и мимолетных впечатлений. Хотя человек я эмоциональный (для людей, занимающихся философией, это небольшой грех: «Бойся равнодушных!»), но прежде, чем что-либо опубликовать, я обычно продумываю проблему «методологически». Правда, мои эти размышления остались за рамками статьи, которая была посвящена лишь одному, наиболее актуальному аспекту – утрате смысла жизни.

Поэтому позвольте высказать свои соображения по поводу Ваших замечаний. Во-первых, никак не собиралась рассматривать смысл жизни (бытия) человека как поэтическую метафору (да и вообще я стихов не пишу). Просто считаю, что рассматривать это понятие как философское можно и, наверное, нужно (для серьезного исследования) на разных уровнях – онтологическом, биолого-антропологическом, социальном, психологическом. В зависимости от того, в какой из этих универсумов мы хотим вписать человека (для своего исследования, а так он, конечно, и без нас вписан во все эти слои бытия). И каждый из этих уровней не сводится к другому, хотя все они взаимосвязаны. Поэтому думаю, что брать смысл жизни как философскую категорию, вовсе не означает рассматривать ее лишь как космическое явление. В названии статьи я дала однозначно понять, что меня волнует прежде всего социальный аспект.

Во-вторых, движимая, как Вы верно заметили, «гуманистическим пафосом» (которого так не хватает нашему утилитарно настроенному времени) никак не могу согласиться с «натуралистическим» рассмотрением проблемы, который сводит смысл жизни к удовлетворению потребностей (и который мне пытались внушить в студенческую бытность, но как-то не внушили). В человеческом сообществе это явление приобретает более одухотворенный  (да! да!- именно это слово) осознанный характер, что и придает ему устойчивость и некий драматизм при необходимости смены существующего смысла. Я категорически не стала бы сводить смысл жизни к удовлетворению потребностей. Поверьте, я над этим размышляла еще до написания статьи и даже составила схему формирования смысла жизни для упорядочения своих мыслей. Конечно, в основе этой схемы лежат потребности (без них не обойтись), но они у человека (как социального, духовного существа, в отличие от животных) связаны со смыслом жизни не прямо, (что-то подобное, кажется, и Кант подмечал о власти необходимости в природном мире и свободной воли – в человеческом), а опосредованно – через осознание не только своих первостепенных потребностей, но и возможностей, природных наклонностей, притягательных образов, внушенных воспитанием и т.д.. Именно таким путем человек формирует свой идеал (занимает центральное место в моей схеме), который он выстрадал в духовных поисках и от которого так просто не откажется. Поэтому и формирование смысла жизни - явление не сиюминутное. Вот цель жизни, как мне кажется, более мобильна и зависима от потребностей.

Конечно, если выводить смысл жизни из оптимального удовлетворения потребностей, то утратиться он не может в принципе, ибо потребности остаются всегда у человека. Но если бы смысл жизни мог так легко меняться в угоду потребностям! Тогда бы не было трагедий, связанных со смыслоутратой и внутренней опустошенностью. В том числе и среди ученых, врачей, учителей, работников культуры, о которых Вы пишете. У них смысл жизни должен был бы поменяться по содержанию в связи с возникшими новыми ведущими потребностями, весьма острыми и жизненно необходимыми для физического выживания. По Вашей логике проблема здесь не могла возникнуть… Однако Вы сами подметили, что возникла (противоречие!), ибо смысл жизни у них почему-то не изменился… Мне думается, что я знаю, почему.

Извините, что так длинно. Увлеклась, и за это Вам спасибо (наверное, в ближайшем будущем напишу на эту тему более серьезное исследование). А так же за то, что дочитали до конца мое послание, почти статью. С уважением, Понизовкина Ирина Федоровна.

 

                                                             *          *           *                                 

Здравствуйте, Сергей Серафимович! Благодарю, за ссылки. Я, конечно, посетила Ваш сайт и прочитала материал (статью) о потребностном подходе к анализу исторического процесса. Интересно и взывает к размышлениям (а это для меня самый главный критерий) и дискуссиям. К последнему я пока не готова, т.к. необходимо время, чтобы вчитаться в Ваш материал более внимательно и поразмышлять. Не люблю скоропалительных выводов, но пока не могу полностью согласиться с потребностной теорией, хотя в единомышленники себе Вы взяли одного из авторитетнейших философов - Гегеля. В философии Гегеля я вижу много интересного, особенно по поводу развития истории и общества. Но себе в единомышленники (по поводу социальных проблем)я взяла бы скорее Канта, его мысль о том, что человек - это житель двух миров: природного мира, мира необходимости, где правят потребности, и сверхприродного (по Канту божественного), мира свободной воли, где человек иногда поступает вопреки своим природным потребностям - обрекает себя на гибель ради идеи(религ., патриот.) без надежд, что это кто-нибудь оценит, жертвует жизнью ради спасения другого и т.п.- и где все не так однозначно (в некотором роде это моя интерпретация мыслей Канта).
Прочитанное вызвало у меня некоторые сомнения и вопросы, которые пока трудно сформулировать. Например, по поводу оптимального удовлетворения потребностей. В животном мире это наблюдается, но человеческое существо, на мой взгляд, отличается неограниченным характером даже простейших потребностей (что и выразили экономисты в формулировке главного закона экономики), как это не парадоксально (что и привело к формированию потребительского общества, в котором придумываются разнообразные "теории" и доводы для изощренных форм бесконечного удовлетворения своих природных потребностей). Также сомневаюсь в гуманистическом характере дележа добычи в первобытном обществе (как историк по первому образованию), на мой взгляд, там действовали другие механизмы (нечто подобное мы иногда наблюдаем и в волчьей или собачьей стае), которые в определенной степени связаны с особенностями первобытного мышления, коллективного образа существования и крайне низкого экономического уровня жизни. Также я не совсем поняла (или не очень внимательно прочитала), что Вы подразумеваете под  ведущими потребностями, которые определяют стратегию чел. существования. И еще закон - это нечто необходимое, объективное и непреложное, но я пока не вижу, чтобы человечество на сегодняшний день однозначно двигалось по пути гуманизации. Так, наверное, должно быть, но будет ли? Думаю, что история общества многовариантна. С уважением Понизовкина И.Ф.

 

*         *         *

 

Ниже приводится мой ответ на эти письма.

 

Здравствуйте, Ирина Федоровна!

 

Отвечать на Ваши интересные, побуждающие к размышлениям письма тем приятнее, что они окрашены неподдельной непосредственной эмоциональностью – явление совершенно забытое в наш прагматичный век.

«Продумывая проблему «методологически»», я стараюсь 1) определить предельно широкий контекст ее рассмотрения и осознать, к какой сфере действительности относится эта проблема. Как понимать жизнь? Смысл? Смысл жизни? Жизнь естественно понимать не как жизнь Иванова, Петрова, а как жизнь вообще, как общепланетарное явление. Для меня вопрос о смысле жизни – вопрос: ради чего живое существо отчаянно борется за свое пребывание в этом мире? Что движет им? Т.е. это вопрос о движущих силах жизнедеятельности. Абсолютно любое движение совершается под воздействием движущей силы: то ли тело претерпело толчок извне, то ли взаимодействие внутренних и внешних сил вывело его из состояния покоя. Что движет живым существом в качестве живого существа, а не просто физического тела, например, катящегося вниз по склону, - вот вопрос о смысле жизни в его предельно широком контексте. Поэтому, перефразировав Вас, скажу, что «я категорически не стал бы сводить смысл жизни» к «довольно абстрактной жизненной перспективе». Смысл жизни – красивый синоним краеугольной категории – «движущая сила жизни». Конечно, терминология – вещь условная. Мы вправе распоряжаться термином «смысл жизни» каждый по-своему. Но, по совету древних, нам надо, прежде всего, договориться о терминах. Для меня смысл жизни – движущая сила жизнедеятельности живого существа. А для Вас? У Вас есть однозначное определение этого понятия?

2) Второй момент моей методологии – стремление к монизму, к объяснению всех явлений, рассматриваемой сферы действительности, с единой позиции. Для некоторых живых движений их движущая сила вполне понятна: организм, испытывающий недостаток питательных веществ, испытывает неприятное ощущение голода. Назовем это ощущение потребностным состоянием, вызванным потребностью в поглощении пищи. В данном случае живым существом движет потребность в пищеварении. Нельзя ли движущие силы всех живых движений рассматривать как потребности? Для животных это так и есть: все их движения связаны с удовлетворением той или иной органической потребности.

Разные потребности, актуализированные в одно и то же время, конкурируют между собой, требуя от индивида своего удовлетворения. Зоопсихологи ставили такой эксперимент: крысу-самца не кормили сутки, после чего ставили между самкой и пищей. Тот уверенно бежал к самке. Ему еще сутки не давали есть, но он и после этого бежал к самке. Уже не помню, после скольки суток голодания самец побежал к пище. (Вот если бы подобный эксперимент провести над мужчинами, боюсь, среднестатистический мужчина осрамился бы в глазах женщин, подтвердив, что «все мужчины св…»). Ясно, что естественный отбор давал преимущество тем индивидам, которые находили оптимальный вариант удовлетворения потребностей. Поэтому смысл жизни животного в оптимальном удовлетворении своих потребностей.

А каковы движущие силы человеческой жизнедеятельности? Нельзя ли решить этот вопрос с позиций монизма и заключить, что смысл жизни человека состоит в стремлении к оптимальному удовлетворению его человеческих потребностей? Задав в свое время этот вопрос, я усомнился, не будет ли это ««натуралистическим» рассмотрением проблемы»? Ведь «в человеческом сообществе это явление приобретает более одухотворенный  (да! да!- именно это слово) осознанный характер… Ведь «человек - это житель двух миров: природного мира, мира необходимости, где правят потребности, и сверхприродного (по Канту божественного), мира свободной воли, где человек иногда поступает вопреки своим природным потребностям - обрекает себя на гибель ради идеи (религ., патриот.) без надежд, что это кто-нибудь оценит, жертвует жизнью ради спасения другого…». Разумеется, я прошел через эти размышления. Конечно, мои сомнения формулировались в других словах, но их содержание было тем же самым.

Возникновение качественно новой сферы движений (или сферы качественно новых движений) не отбрасывает предыдущие, а сохраняет их в снятом виде. Органический мир построен из тех же атомов, что и неорганический. Животный мир, вероятно, возникший на базе растительного, также состоит из клеток и управляется тем же законом естественного отбора, что и мир растительный. Неужели возникновение человека явилось исключением из этого правила и отбросило закон движущих сил животного мира, добавив к потребностям движущие силы иного характера? Или эти одухотворенные движущие силы все-таки являются потребностями, только очень своеобразными, сугубо человеческими потребностями? Но ведь это так и есть! Человек делал орудия ради охоты и войны, а, в конце концов, произошло то, что психологи называют смещением мотива на цель: для некоторых индивидов изготовление орудий стало излюбленным действием: потребностью заниматься этой деятельностью. У кого-то такой потребностью стало рыболовство и т.д. Появилась качественно новая, неизвестная животному миру потребность заниматься избранной деятельностью, и она столь сильна, что некоторые люди, не пройдя по конкурсу, дважды, а то и трижды поступают в медицинский институт и никуда больше; другие – на геологический факультет и т.д.

Если в звериных стаях царит неизменный закон биологической иерархии, то в сообществах устанавливался тот или иной распределительный принцип – первоначально просто принцип дележа добычи. Вместе с ним возникало понятие справедливости. И появлялись люди, для которых справедливость была самоцелью, а не средством получать свою долю добычи. Возникла «бескорыстная» потребность в идеальном справедливом устройстве мира. В той или иной мере она есть у каждого человека (например, на уровне сопереживания людям, попавшим в беду), но у некоторых она становится ведущей потребностью, т.е. потребностью определяющей образ жизни (Дон-Кихот, революционеры, миссионеры и т.д.). Они готовы рисковать жизнью, «чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать», идти на каторгу, на эшафот и все это не ради извлечения каких-то выгод, а ради удовлетворения своей потребности: видеть мир, отвечающим их идеалу справедливости.

Философы привыкли видеть главное отличие человека от животных в мышлении. Но мышление никогда не возникло бы, не появись у человека качественно новые потребности, имеющие не биологическую, а социальную природу. Для того, чтобы удовлетворять органические потребности, нет надобности в мышлении: животные прекрасно осуществляют это без мышления. И только необходимость удовлетворять качественно новые потребности породила качественно новые способности, в том числе мышление. Да! да! Самые одухотворенные и возвышенные движения души – суть потребности с их эгоцентризмом (неверно называть потребности эгоистичными, они эгоцентричны). Святая материнская любовь к детям – это проявление ее потребности видеть своих детей счастливыми. А если некая поклонница Канта скажет: я забочусь о детях не в силу примитивной природной материнской потребности с ее эгоцентризмом, а исходя из возвышенной идеи категорического императива, то это значит, что она действует, повинуясь потребности в самоодобрении,  в одобрении других людей. Так что тщетны попытки «очистить» поведение человека от эгоцентризма потребностей и найти такие возвышенные действия, движущими силами которых являются не потребности, а идеи в чистом виде. Идея, не ставшая потребностью, – пустой звук, из-за которого человек не пошевелит и пальцем. Если Вы с этим не согласны, приведите пример такой идеи,  и я покажу, что Вы просто не довели анализ до конца.

Итак, если смысл жизни животных состоит в оптимальном удовлетворении органических потребностей, то смысл жизни человека состоит в оптимальном удовлетворении потребностей имеющих социальную природу, некоторые из которых становятся ведущими – определяющими образ жизни человека. Надеюсь, теперь мне удалось разъяснить, что, сводя смысл жизни человека к оптимальному удовлетворению потребностей, я отнюдь не рассматриваю проблему «натуралистически», потому что имею в виду не биологические потребности, а потребности, имеющие социальную природу.

Изложив свою концепцию, перейду к анализу Вашей. Вы пишете: «Еще одной причиной внутреннего разлада по поводу утраты смысла жизни часто становится смешение близких понятий «смысл жизни» и «цель жизни»». Смешение этих понятий может иметь значение для философов, но не для прочих граждан, поскольку они не задумываются над ними.

«Смысл жизни — это довольно абстрактная жиз­ненная перспектива (идеал всегда носит несколько расплывчатый обобщенный характер, позволяющий по ходу жизни безболезненно корректировать его)». Фраза построена Вами так, что идеал и смысл жизни воспринимаются как синонимы. Конечно, в рефлексии человека и смысл жизни, и идеал могут носить «расплывчатый обобщенный характер», но объективно это вполне определенные понятия. О смысле жизни сказано выше. Идеал – представление человека о наилучших предметах, средствах и условиях удовлетворения потребностей. Да и в жизни идеалы совсем не расплывчаты. Идеал влюбленного – вот эта девушка (предмет его потребности) и никакая другая (какая уж тут расплывчатость!), а если придется по ходу жизни корректировать идеал, то это будет отнюдь не безболезненно для него (влюбленного). Смена идеала при сохранении смысла жизни – вещь вполне возможная, но это всегда драматичное событие.

«Любимые актеры, исчезнувшие с экранов в период кризиса отечественного кино, оставшиеся не у дел, вынужденные сменить вид деятельности, чтобы заработать на жизнь, по-разному восприняли эти обстоятельства. С наименьшими духов­ными и физическими потерями удалось выйти из сложившейся тяже­лой ситуации тем, кто вовремя понял, что временное изменение цели - это еще не потеря смысла жизни и даже не измена ему». На мой взгляд, вид деятельности, выбранный, «чтобы заработать на жизнь» нельзя называть новой целью жизни, ибо этот вид давно описан термином «отчужденный труд». Вот если бы артист открыл, что в нем пропадал талантливый коммерсант, и, махнув рукой на сцену, нашел бы счастье в коммерции, вот про него можно сказать, что он сменил цель жизни, сохранив ее смысл. Это может вызвать недоумение: как же сохранил смысл, если смыслом жизни для него была игра на сцене? Смыслом его жизни было занятие излюбленной деятельностью, каковой была сцена. А теперь для него смысл жизни тот же самый – занятие излюбленной деятельностью, – только вид деятельности поменялся, т.е. поменялась цель жизни.

«Судьба иных, не увидевших разницы между целью и смыслом жизни, вызывает со­жаление и становится уроком: цель жизни иногда надо изменить, что­бы не изменять ее смыслу». Повторяю, что поведение актеров в этой ситуации совсем не зависело от понимания отношений цель-смысл, поскольку они об этом вовсе не задумывались. Да и как им было разобраться в этих понятийных тонкостях, если даже философы не могут придти к единому мнению. На мой взгляд, как раз актеры, не преуспевшие в отчужденном труде, сохранили смысл жизни, утратив условия для его воплощения. Если человек с болью говорит: для меня жизнь вне искусства лишена смысла, его можно упрекнуть в ригидности жизненных установок, в нежелании сменить цель жизни, но никак не в утрате прежнего смысла жизни. Для большей ясности приведу пример утраты смысла жизни. «Он застрелиться, слава богу, попробовать не захотел, но к жизни вовсе охладел». «Зачем не чувствую в плече хоть ревматизма?  О, создатель! Я молод, жизнь во мне крепка. Чего мне ждать? Тоска, тоска…». Вот полное отсутствие ведущих потребностей, отсутствие смысла жизни и жизненных целей.

Отвечу на некоторые Ваши вопросы и возражения. Вы пишете: «Конечно, если выводить смысл жизни из оптимального удовлетворения потребностей, то утратиться он не может в принципе, ибо потребности остаются всегда у человека. Но если бы смысл жизни мог так легко меняться в угоду потребностям!». Почему-то Вы не заметили, что во втором предложении высказана мысль, прямо противоположная мысли первого.

«Тогда бы не было трагедий, связанных со смыслоутратой и внутренней опустошенностью. В том числе и среди ученых, врачей, учителей, работников культуры, о которых Вы пишете. У них смысл жизни должен был бы поменяться по содержанию в связи с возникшими новыми ведущими потребностями, весьма острыми и жизненно необходимыми для физического выживания. По Вашей логике проблема здесь не могла возникнуть… Однако Вы сами подметили, что возникла (противоречие!), ибо смысл жизни у них почему-то не изменился… Мне думается, что я знаю, почему».   Не надо смешивать жизненно важные, неотложные потребности с ведущими. Последние могут быть неудовлетворенными многие годы без угрозы для жизни. Потребности, актуализированные необходимостью физического выживания, при всей их остроте не являются ведущими для человека (мы, как известно, едим, чтобы жить, а не живем, чтобы есть). Актуализация этих потребностей вынуждает заняться отчужденным трудом, который лишь в особом случае (см. выше пример с актером-коммерсантом) может стать смыслом жизни. Повторяю, что трагедия здесь связана не со «смыслоутратой», а со «смыслосохранением»: потребность заниматься любимой деятельностью у врачей, учителей и т.д. не утратилась из-за того, что они оказались в нищете и утратили условия жить в соответствии со смыслом жизни.

«Также сомневаюсь в гуманистическом характере дележа добычи в первобытном обществе (как историк по первому образованию), на мой взгляд, там действовали другие механизмы (нечто подобное мы иногда наблюдаем и в волчьей или собачьей стае)». Образование историка и даже антрополога тут не причем, в виду полного отсутствия каких-либо данных о той эпохе. Тут единственный подход: по логике вещей, могло быть так-то… Мой главный аргумент в понимании дележа как  первого исторического акта состоит в том, что первый исторический акт должен быть и последним. Этот акт угадан правильно, если люди только тем и занимаются, что вновь и вновь совершают его. Но ведь это так и есть! Чем мы сейчас занимаемся с Вами? Дележом нашей «добычи»: Вы делитесь со мной Вашей информацией, Вашими соображениями, а я – своими.

«Также я не совсем поняла (или не очень внимательно прочитала), что Вы подразумеваете под  ведущими потребностями, которые определяют стратегию чел. существования. И еще закон - это нечто необходимое, объективное и непреложное, но я пока не вижу, чтобы человечество на сегодняшний день однозначно двигалось по пути гуманизации. Так, наверное, должно быть, но будет ли? Думаю, что история общества многовариантна». Надеюсь, что вышеизложенным мне удалось прояснить вопрос с ведущими потребностями. Закон гуманизации является не динамическим (динамическими являются, например, законы движения планет, которые однозначно предсказывают, в какой точке будет планета в заданный момент), а статистическим, т.е. справедливым лишь в среднем на больших исторических этапах.

Ну, вот, Вы оправдывались за свое «длинное» письмо, а мое получилось длиннее в несколько раз. Но Вы подвигли меня на продумывание ряда моментов, ранее непродуманных, и, как говориться, написать коротко у меня не было времени.

С уважением С. Перуанский

Уважаемый Сергей Серафимович!

Прочитала Ваши книги «В защиту великих» (о Платоне) и «Государственная идеология России XXI в.», и мне многое стало понятным о Ваших убеждениях («выстраданных» и рационально выстроенных в систему) в потребностном подходе как главном принципе отношения к действительности, с которыми я отчасти согласна, но по-прежнему лишь отчасти. Спасибо за книги, прочитала их сразу же и с интересом, и сейчас снова их перелистала. Привлекает и Ваша оригинальность в подходах к проблеме, и знание первоисточников (особенно в книге о Платоне). Я для себя многое почерпнула и взяла на вооружение в этом плане, т.к. со многими критическими трудами была незнакома или знакома понаслышке.

Теперь после долгого перерыва в наших диалогах снова о смысле жизни. Конечно, когда диалог на время прерывается, теряется некая «красная нить» разговора, но очень уж хотелось вернуться к недосказанному. Под многими вашими мыслями и идеями я и сама бы подписалась, они мне понятны. Вот ведь и потребностям я отвожу отнюдь не последнее место в структуре формирования смысла жизни, просто у меня, как мне кажется, эта схема получается более сложной (человеческая жизнь вообще – штука сложная и запутанная, и для социального познания – пока неподъемная). А потребности в ней как раз в основании всего. Просто, по моему мнению, Вы толкуете понятие «потребности» более расширительно, чем я, поэтому в их содержание автоматически включаются и интересы, и средства, и мотивы, и влечения. Например, я не считаю, что существует потребность в пищеварении как таковом. Существует потребность в энергетической подпитке организма, витаминах и минералах и т.п. А пищеварение – лишь специфическое средство удовлетворения этой потребности. У некоторых живых организмов нет пищеварения, а энергией они подпитываются другими средствами (напр, растения и др.), больных в коме подпитывают другими способами, помимо пищеварения, Вернадский приходил к выводу, что в будущем мы перейдем к автотрофному питанию, не нанося ущерба окружающему, но при этом сполна будем удовлетворять свою витальную потребность в энергетической подпитке, необходимой для поддержания жизнедеятельности. Под потребностями я и понимаю нужду в чем-либо, необходимую для поддержания жизнедеятельности и развития. Если удовлетворение так называемой «потребности» индивида ведет к его самоуничтожению, я ее назвать потребностью не могу. Вы говорите, что идея, не ставшая потребностью, пустой звук. Так бывает не всегда. «Идея, овладевшая массами» или индивидом (помните знаменитую цитату? она ведь сила, а не пустой звук) не тождественна идее, ставшей потребностью. Для меня, по крайней мере. Абсолютным проявлением идеи в 1м смысле является, например, фанатизм, который иногда ведет к гибели индивида, сознательному нанесению себе непоправимого ущерба и вреда, что для меня несовместимо с потребностями в моем понимании. А для Вас, наверное, совместимо (в смысле влечения, интенции). Поэтому, я думаю, что наши с Вами разногласия – это вопрос дефиниций.

Другой пример, самопожертвование ради других людей, часто даже незнакомых (перед празднованием Победы в Великой Отечественной войне эти примеры один за другим так и возникают в голове). Люди гибли или рисковали без надежды на славу (даже посмертную), вознаграждение или даже одобрение (которое не идет ни в какое сравнение с потребностью в самосохранении) и т.п. Сейчас все это пытаются извратить, найти подспудные «приземленные» причины или обратить в случайность, т.к. не могут найти ту «потребность», которая ими двигала. Но я знаю, что в большинстве случаев это не так (из истории своей семьи). Вы можете сказать, что ими двигали потребности более высокого порядка. Какие? И можно ли их назвать потребностями? Или возьмем все тот же пример с матерью. Конечно, от эгоцентризма в человеке никуда не деться, но так ведь мы можем договориться до того, что самые совестливые (о которых Кант и говорил) и есть самые эгоцетричные, нуждающиеся в постоянном одобрении, а то и самопоклонении, а вовсе не те матери, которых все больше и больше сегодня, которые «подбрасывают» ребенка родителям, бабушкам, а то и малознакомым людям (няням, государству). А я бы сказала, все дело в самоуважении и уважении окружающих и их потребностей и прав, в симпатическом отношении к действительности Я думаю, что люди над этим задумываются гораздо чаще, чем нам кажется, - в любой ситуации серьезного жизненного выбора (между работой и семьей, ребенком и карьерой и т.д.). Просто делают это подчас безотчетно, стихийно, а потому и совершают ошибки. А я бы сказала, все дело в самоуважении и уважении окружающих и их потребностей и прав, в симпатическом отношении к действительности (сопереживании, эмпатии и т.д.), воспитанных с детства принципах. Одни и те же потребности можно удовлетворять по-разному, поэтому в деятельности человека не меньшее значение (а подчас большее) имеют субъективные, духовные факторы, опосредующие связь потребностей с деятельностью, превращающие их в интересы, цели и т.п. Они приобретают вполне самостоятельное значение именно в человеческой деятельности. Их можно, конечно, тоже привести к общему «знаменателю» - потребностям, но тогда это понятие приобретает чрезмерную расплывчатость и им трудно оперировать. Цит.: «…возникало понятие справедливости. И появлялись люди, для которых справедливость была самоцелью, а не средством получать свою долю добычи. Возникла «бескорыстная» потребность в идеальном справедливом устройстве мира.» На мой взгляд, «бескорыстных» потребностей не бывает, а справедливость как самоцель у человека и есть его смысл жизни.

Мне интересна Ваша мысль об оптимальном удовлетворении потребностей. Это перекликается с моей мыслью о том, что счастье (побочный продукт реализации смысла жизни) состоит как раз в оптимальном сочетании разнообразных жизненных ориентиров, а вовсе не в фанатичном стремлении лишь к единственному «смыслу».

Теперь по поводу смешения смысла и цели жизни. Цитирую: «…поведение актеров в этой ситуации совсем не зависело от понимания отношений цель-смысл, поскольку они об этом вовсе не задумывались». Я думаю, что люди над этим задумываются гораздо чаще, чем нам кажется, - в любой ситуации серьезного жизненного выбора (между работой и семьей, ребенком и карьерой и т.д.). Просто делают это подчас безотчетно, стихийно, а потому и совершают ошибки. Но даже если люди не задумываются, это все равно имеет для них значение и последствия, чаще негативные. Моя статья и направлена на то, чтобы уменьшить их количество.

Очень мне понравился пример о влюбленном и женском идеале! Так жизненно! Конечно, у Вас и опыта больше и чисто мужское отношение к проблеме. Цит.: «Идеал влюбленного – вот эта девушка (предмет его потребности) и никто другой (какая уж тут расплывчатость!), а если придется по ходу жизни корректировать идеал, то это будет отнюдь не безболезненно для него (влюбленного). Смена идеала при сохранении смысла жизни – вещь вполне возможная, но это всегда драматичное событие.» Но мне всегда казалось, что идеал для мужчины –не «именно вот эта девушка», потом «вот та конкретная девушка»… Я уже говорила, что идеал носит несколько абстрактный характер и предшествует встрече с конкретной девушкой. Просто влюбленный сравнивает эту конкретную девушку со своим уже сформировавшимся (иногда уже в детстве) идеалом, и ему кажется, что они совпадают. А когда при ближайшем рассмотрении оказывается, что не совсем или совсем не…, все заканчивается разводом. Болезненна не корректировка идеала (его расплывчатый характер позволяет это делать более-менее безболезненно по ходу жизни и не один раз), а осознание несовпадения идеала в реальной жизни с конкретным человеком, в котором ошибся. И он начинает искать не новый идеал, а следующую девушку, ему соответствующую. А иногда человек в своей голове носит такой идеализированный образ, что ему трудно встретить в реальной жизни «идеал». Так он и ищет всю жизнь, хотя девушек кругом полно. Но все не то…

Смена жизненного идеала, тесно связанного со смыслом жизни, - явление редкое (при чрезвычайных ситуациях), но возможное и чрезвычайно драматичное, т.к. рушит всю систему сформированного смысла жизни. Это переломный момент в жизни человека.

Цит.: «На мой взгляд, как раз актеры, не преуспевшие в отчужденном труде, сохранили смысл жизни, утратив условия для его воплощения. Если человек с болью говорит: для меня жизнь вне искусства лишена смысла (подч. И.П.), его можно упрекнуть в ригидности жизненных установок, в нежелании сменить цель жизни, но никак не в утрате прежнего смысла жизни. Для большей ясности приведу пример утраты смысла жизни. «Он застрелиться, слава богу, попробовать не захотел, но к жизни вовсе охладел».

Не могу, конечно, согласиться и понять, как может сохраниться смысл жизни, если утрачены условия и возможности для его воплощения. В моем понимании здесь явное противоречие, т.к. в моей схеме возможности – одна из составляющих формирования смысла жизни. Для меня смысл жизни – это не грёзы, а реальный процесс стратегического воплощения в конкретной действительности жизненных идеалов. А если нет возможности, «тактических» условий для этого, впереди пустота, чувство опустошенности и бессмысленности происходящего («жизнь без фигурного катания лишена для меня смысла, но мне ампутировали ноги…» Извините за грубый пример, но то же самое по сути происходило и с актерами). Смысл должен воплощаться в конкретную деятельность, самореализацию и интенционально направлять их в конкретные формы. А иначе «Чего мне ждать? Тоска. Тоска…»

Но как я поняла, все опять упирается в дефиниции: вы чаще говорите о сохранении смысла жизни по форме, а я о содержании…Но все равно не могла не написать Вам. Ведь так мы оттачиваем свои мысли и устраняем в них противоречия.

С уважением И. Понизовкина.

 

Дорогая Ирина Федоровна!

 

На мой взгляд, наша дискуссия становится «более философской». Потому что задача философии в том и состоит, чтобы, как Вы хорошо выразились, «оттачивать свои мысли и устранять в них противоречия». Философия – наука о том, как правильно описать мир в словах (понятиях, категориях, если хотите), а не в формулах числах или графиках. Поэтому философия это в основном спор о словах, скучный для того, кто хотел бы от философии занимательности. Правда скучность отчасти снимается тем обстоятельством, что спор идет о словах, описывающих предметы, интересные каждому мыслящему человеку: счастье, любовь, смысл жизни, наконец, и т.п.

Рассматривая общетеоретические вопросы, Вы пишете: «По моему мнению, Вы толкуете понятие «потребности» более расширительно, чем я, поэтому в их содержание автоматически включаются и интересы, и средства, и мотивы, и влечения». Как интересы и влечения связаны с потребностями – это предмет терминологической договоренности. А вот соотношение потребностей и мотивов – это вопрос, которым я занимался очень много, и результаты этих занятий описаны и в статье, размещенной на сайте, и в «Манифесте».

Вы хорошо поправили меня, когда написали: «Я не считаю, что существует потребность в пищеварении как таковом. Существует потребность в энергетической подпитке организма, витаминах и минералах и т.п. А пищеварение – лишь специфическое средство удовлетворения этой потребности». Это совершенно верно, и я это учту. Но вот идея Вернадского об автотрофном питании мне кажется сомнительной. Испытаю ли я тогда вкус малосольного огурчика с рассыпчатой картошкой? Или вкус мускатного винограда? Если нет, то я пас. К тому же идея автотрофного питания опасна тем, что кто-нибудь додумается до идеи автотрофного зачатия детей, а это уж совсем ни к чему.

Что касается «ущерба окружающему», то случись домашним животным устроить суд над людьми, кого бы они приговорили к побиению рогами и затаптыванию копытами – вегетарианца или мясоеда? Конечно же, вегетарианца! Ведь благодаря мясоедам разводят огромные стада, давая возможность испытать все прелести жизни перед тем, как быть съеденными. А вегетарианцы вообще не дали бы им возможности пожить, так как перестали бы разводить животных за ненадобностью.

Вы пишете: «Под потребностями я и понимаю нужду в чем-либо, необходимую для поддержания жизнедеятельности и развития». Оно бы хорошо, но потребность и нужда – это синонимы. Точно также мне кажутся непригодными дефиниции типа «метод – это способ…» или наоборот. Потребность – очень емкое понятие, соединяющее в себе «требовать» и «потреблять». Потребность – требование потребить, предъявленное субъекту или личности в форме отрицательного субъективного состояния. Используя введенное академиком Анохиным понятие «функциональная система», можно сказать, что потребность – это функциональная система. Это основа дефиниции; дальше надо работать над тем, какого вида эта система.

«Вы говорите, что идея, не ставшая потребностью, пустой звук. Так бывает не всегда. «Идея, овладевшая массами» или индивидом (помните знаменитую цитату? она ведь сила, а не пустой звук) не тождественна идее, ставшей потребностью». Верно, идея не может стать потребностью. Тут я неточно выразился. «Идея, овладевшая массами» - это идея, с реализацией которой люди связали надежды на более полное удовлетворение своих актуальных потребностей. Т.е. сила такой идеи происходит все-таки от потребностей.

«Если удовлетворение так называемой «потребности» индивида ведет к его самоуничтожению, я ее назвать потребностью не могу». Помилуйте, когда мать жертвует жизнью ради спасения ребенка, Вы не можете назвать это проявлением материнской потребности? А как же тогда это называть? И силу, которая толкает на верную гибель солдата, защищающего Родину, Вы тоже не можете назвать потребностью? Возможно, для него на первом месте потребность отомстить за гибель семьи. Возможно, предельно обостренная в этом случае потребность в справедливом устройстве мира. В любом случае, если покажется, что людьми движут не потребности, а еще и нечто другое, значит, анализ не доведен до конца. Да, нынешний агитпроп пытается принизить не только мотивы героев гражданской войны, но и героев Великой Отечественной. Но ведь как раз к этой братии можно отнести слова Гегеля: «для лакея нет героя».

«Конечно, от эгоцентризма в человеке никуда не деться, но так ведь мы можем договориться до того, что самые совестливые (о которых Кант и говорил) и есть самые эгоцентричные». По моим понятиям, эгоцентризм не имеет сравнительных степеней. Жизнь эгоцентрична по своей природе. Эгоцентрично растение, пытающееся заполонить собой всю планету, эгоцентрично все живое. Сравнительные степени имеет эгоизм, прекрасную дефиницию которого давал наш школьный учитель литературы: эгоизм – себялюбие в ущерб другим. Потребности эгоцентричны по своей природе, а эгоистичным может быть только человек по своей воле. Совесть - потребность в самоодобрении. Кант говорил о необходимости выполнять долг ради долга, а не ради самоодобрения, т.е. он говорил не о совестливых.

Что касается матерей и отцов, которые бросают своих детей, тут у меня терминологическая ясность. Мать и отец – это те, кто воспитал детей. А те, кто их бросил, те только родители, а не отец и мать.

«Одни и те же потребности можно удовлетворять по-разному, поэтому в деятельности человека не меньшее значение (а подчас большее) имеют субъективные, духовные факторы, опосредующие связь потребностей с деятельностью, превращающие их в интересы, цели и т.п. Они приобретают вполне самостоятельное значение именно в человеческой деятельности. Их можно, конечно, тоже привести к общему «знаменателю» - потребностям, но тогда это понятие приобретает чрезмерную расплывчатость». Разумеется, потребности – это не автоматический включатель и выключатель деятельности. Все, о чем Вы пишете, имеет место и с этим надо разбираться. Но если сделать это корректно, проследить все опосредующие связи, тогда откуда взяться расплывчатости? Расплывчатость создает не монизм как таковой, а неудовлетворительность анализа.

По поводу моего выражения «бескорыстная» потребность в идеальном справедливом устройстве мира, Вы написали: «На мой взгляд, «бескорыстных» потребностей не бывает, а справедливость как самоцель у человека и есть его смысл жизни». И на мой взгляд бескорыстных потребностей нет. Вы не обратили внимание, что слово «бескорыстная» стоит в кавычках. Обделенный человек добивается справедливого устройства мира, когда отстаивает свои интересы. Но встречаются люди, которые борются за справедливость как таковую, не будучи ничем обделенными (декабристы и т.п.). Вот эту потребность я в порядке образного выражения назвал «бескорыстной» потребностью в справедливости. «Справедливость как самоцель» бывает смыслом жизни лишь у немногих подвижников.

По поводу того, задумываются ли люди над соотношением смысл-цель, Вы пишете: «Я думаю, что люди над этим задумываются гораздо чаще, чем нам кажется, - в любой ситуации серьезного жизненного выбора (между работой и семьей, ребенком и карьерой и т.д.). Просто делают это подчас безотчетно, стихийно, а потому и совершают ошибки». Разумеется, люди размышляют и очень часто над выбором жизненного пути, но при этом они не раскладывают мысли по полочкам с этикетками: вот тут смысл, а вот здесь – цели. Т.е. они мыслят в жизненных, а не в философских категориях. Философ, дотошно разобравший, где смысл, где цель, может совершить грубую ошибку при выборе пути, а человек с большим жизненным опытом, хорошо изучивший людей, может интуитивно найти верное решение своих проблем, хотя в его размышлениях слова «цель» и «смысл» не фигурировали вообще. Вот, что я имел в виду.

«Как я поняла, все опять упирается в дефиниции: вы чаще говорите о сохранении смысла жизни по форме, а я о содержании». Мне о форме смысла жизни говорить нечего: она для меня вещь известная – это оптимальное удовлетворение ведущих потребностей, и этим о форме все сказано. Поэтому я тоже говорю о содержании. И я готов вполне согласиться с Вами, когда Вы пишете: «Для меня смысл жизни – это не грёзы, а реальный процесс стратегического воплощения в конкретной действительности жизненных идеалов». Весь вопрос в том, что понимать под жизненными идеалами. Для наркомана жизненный идеал – как раз грезы, и тот факт, что это противоестественный идеал (а на моем языке, противоестественная потребность) ничего не меняет по существу. Абсолютно неизменный всеобщий жизненный идеал человека – жизненные условия, которые позволяют ему оптимально удовлетворять его ведущие потребности. Вы можете говорить об этом обстоятельстве какими угодно словами, но потребностная природа человека от выбираемых нами слов измениться не может. Пример с наркоманом иллюстрирует это очень наглядно: у человека появился новый жизненный идеал (новая ведущая потребность, которая по своей силе превзошла все другие потребности), и вот его образ жизни подчинен удовлетворению этой потребности (воплощению в конкретную действительность нового жизненного идеала). Возможно, Вы свяжете с идеалом свободу, а наркоман несвободен. Но это подтвердит только то, что о смысле жизни удобнее говорить на языке потребностей, а не на языке идеалов, поскольку от своих потребностей мы несвободны, будь они естественными или наоборот.

Вы правы, когда связываете формирование и сохранность смысла жизни с наличием условий и возможностей для его воплощения. Наверное, во все времена рождались люди, мечтавшие летать, но только с появлением авиации появилась профессия летчиков, для которых жизненный идеал (ведущая потребность заниматься излюбленной деятельностью), «самая высокая мечта – высота, высота!». А при утрате имевшихся условий и возможностей человеку свойственно надеяться, что эта утрата временна и преодолима. Наше поколение зачитывалось книгой о летчике, которому ампутировали ноги, а он летал и даже сбивал фашистские самолеты. Как знать, возможно, когда-нибудь появится книга о фигуристе с ампутированными ногами, который стал, однако, чемпионом мира. Поэтому не надо путать такие жизненные ситуации с ситуацией человека, который говорит: «Я молод, жизнь во мне крепка... Чего мне ждать? Тоска, тоска».

Ваши рассуждения об идеале, как о трафарете[1], который юноша мысленно накладывает на возможных избранниц, очень любопытны, но зачем же так плохо думать о мужчинах? Как правило, этот идеал существует исключительно на подсознательном уровне. У меня, правда, благодаря особой склонности к рефлексии он был сформулирован: «И от небес одарена воображением мятежным, умом и волею живой, и своенравной головой и сердцем пламенным и нежным». Но я бы не сказал, что это имело сколько-нибудь существенное «практическое значение», поскольку в дополнении к этому вербализованному идеалу был «секретный протокол» о «физических параметрах» идеала, запрятанный (впрочем, не очень глубоко) в подсознании. И трудно сказать, какой из этих двух «трафаретов» имел большее значение. К счастью для женщин, мужчины действуют не так, как Вы представляете, а прямо противоположным образом. Мужчина думает: «Неужели вот эта курносая особа с такой обворожительной улыбкой – не идеал? Этого не может быть! И к черту все идеалы, которые не она». И если все-таки происходит разрыв отношений с курносой особой, то совсем не потому, что обнаруживается разлад со «сформировавшимся (иногда уже в детстве) идеалом», а потому, что общение с ней не приносит удовлетворения каких-то реальных, актуальных потребностей. Мужскую психологию в ее связи с идеалами хорошо изобразил Высоцкий: «Мне говорят, она же грязная, и неумыта, ноги разные. Кому же с нею спать захочется? А мне плевать, а мне вот хочется». И дело тут нешуточное: «А будет Нинка не капризная, распоряжусь своею жизнью я». Не голова сравнивает потенциальных избранниц с трафаретом, а сердце по непонятным голове законам «назначает» идеал. Иначе откуда бы взялась пословица: полюбится сатана пуще ясного сокола.

Кстати говоря, тот идеал, который формируется, якобы, иногда уже с детства, либо не меняется вообще (я и сейчас на вопрос об идеале ответил бы теми же словами), либо меняется только на подсознательном уровне. Явным образом меняются только границы компромисса, на который толкают человека, его прочие потребности (не в последнюю очередь – сексуальные) и жизненные обстоятельства.

В целом отмечу, что дискутировать с Вами стало еще интереснее. Возможно потому, что мои книги, действительно, разъяснили Вам мои позиции.

 

С искренним уважением С. Перуанский.